МЕЖИРОВ Александр Петрович (26.09.1923, Москва). Отец — юрист и врач. В 1941 — 1943 годах воевал на фронте, защищал Ленинград, сидел в Синявских болотах. Был политруком роты. Под Синявином в 1943 году получил тяжёлое ранение. В 1944 году по болезни из армии уволился. Окончил в 1947 году Литинститут. В 1948 году учился на истфаке МГУ. Первый сборник стихов «Дорога далека» при помощи П.Антокольского выпустил в 1947 году. Как считал С.Наровчатов, «синявинские костры и шалаши стали отправной точкой ранней межировской поэзии. За ними не встанут, как у других, стены и башни европейских столиц, неудержимый размах освободительного похода, война замкнётся на себе самой в его стихах. Трагедия найдёт свою первую и постоянную опору». Сам же Межиров считал:
Две книги у меня. Одна
«Дорога далека». Война.
Подстрочники. Потеря друга
Плюс полублоковская вьюга.
После войны, как полагают критики, Межиров, впитав в себя «звуки» поэзии Заболоцкого и Пастернака, пытался нащупать свою поэтическую тропу. В 1950 году написал в духе известных баллад Николая Тихонова ставшее хрестоматийным стихотворение «Коммунисты, вперёд!». Как считал Вадим Кожинов, Межиров — одна из центральных поэтических фигур начала 1960-х годов, оказавших сильное воздействие на следующее поэтическое поколение, представленное в том числе именами Станислава Куняева, Анатолия Жигулина, Олега Чухонцева и Василия Казанцева. В ту пору поэт утверждал:
...русский плоть от плоти
по жизни, по словам,
когда стихи прочтёте —
понятней станет вам.
Кстати, Межиров тогда поддерживал весьма хорошие отношения со многими поэтами, по духу почвенниками. Он, например, высоко ценил первые книги Ст.Куняева. Куняев отвечал ему также восторженными одами, опубликовав, в частности, в 1965 году хвалебную статью о межировской поэзии «Она в другом участвует бою». Но потом дороги поэтов разошлись. Уже в начале 1980 года Куняев написал Межирову: «Мне жаль книг, подаренных Вам. Я ошибся, говоря о том, что Вы любите русскую поэзию. Это не любовь, скорее ревность или даже зависть. Не набивайтесь ко мне в учителя. Вы всегда в лучшем случае были лишь посредником и маркитантом, предлагающим свои услуги». Но я не думаю, что Куняев полностью в своих оценках был прав. Вполне возможно, в нём говорила обида, ведь Межиров не разделил пафос выступления Куняева в 1979 году на знаменитой дискуссии «Классика и мы». Надо знать, что в на чале 1980-х годов поэт пережил немало потрясений. Самое страшное случилось как раз в начале десятилетия: однажды глубокой ночью поэт сбил московского актёра Юрия Гребенщикова. Причём в момент аварии актёр ещё жил, но Межиров, испугавшись, вместо срочного вызова «Скорой помощи» оттащил актёра в кусты и попытался скрыться с места происшествия. Гребенщиков после и месяца не протянул, умер. А милиция по настойчивой просьбе некоторых литфункционеров дело замяла. Конечно, эти потрясения повлияли на поэзию Межирова. С годами его лирика, как считают критики, стала более антологической, бытийной. Татьяна Бек, к примеру, считает, что вершинное стихотворение Межирова — «Баллада о цирке». Оно, по словам Бек, «о бессмыслице бытия и о сохранении человеческого «я» в не приспособленном для этого мире. Тоталитарной несвободе Межиров противопоставил не прямую семантику бунта, но внесмысловое и чуть высокомерное вольнолюбие стиховой музыки, воздуха, ветра, снега. Вольнолюбие чуть заикающейся — как и реальная устная речь Межирова-собеседника — интонации» («Ex libris НГ», 2003, 25 сентября). Со временем Межиров даже охладел к давнему своему увлечению — к переводам грузинской поэзии. Под закат перестройки у Межирова созрело решение перебраться в Америку. Он потом объяснил своё решение страхом перед возможными погромами, хотя все прекрасно понимали, что никаких погромов никто в России не допустит. Лауреат Госпремии СССР (1986) — за книгу «Проза в стихах».